Игорь Петрович Иванов и коммунарская методика
МАЛОВ Виктор
Ира Зверева прикатила огромный камень, и, обмакнув палочку в грязь, вывела на камне две буквы «П.К.». Немножко подождала и, когда грязь, высохнув, отвалилась, огорченно вздохнула и опять стала думать, как бы написать на камне эти две буквы.
«А может быть, выжать «молоко» из стебля одуванчика!» Опять ничего не получилось… «П.К.» — это потомки Колумба. «Потомки Колумба» — это наш отряд юных моряков.
А весь отряд в это время доделывал последние сантиметры дороги через болотце (раньше люди ходили по ненадёжной цепочке больших камней).
И очень хотелось оставить все-таки какую-нибудь метку, что это сделали мы, что сделали сами, что нас никто не заставлял.
И опять — в который раз! — в голове звучит этот вопрос: что же такое настоящая пионерская жизнь? Почему, пробыв 10 дней в пионерском лагере, я не видел, как настойчива и изобретательна Ира Зверева и как, оказывается, глубоко равнодушен к людям всегда исполнительный Серёжа Коханкин? Это ведь он сегодня, когда ходили в разведку дел по домам деревни, всю дорогу ныл:
— А что я — контуженный? Что мы должны всё делать?.. Пошли рыбу ловить…
Наш лагерь хороший. Но не будь этого похода, а вернее — гайдаровской экспедиции, жизни пионерской у нашего отряда не было бы.
Помогли одинокой женщине прополоть огород…
Обычно…
Но сколько раз я участвовал в таких операциях и всегда остаётся удивительное настроение от того, что кому-то сегодня ты принёс радость и пользу.
А ведь это — будничное пионерское дело…
А дорога через болотце! Настоящая, каменная. И когда один большей камень уж очень возвышался над всеми другими, было найдено простое решение — утрамбовать! Как? Каждому сделать по 10 подскоков.
И это дело — дорога — тоже из настоящей пионерской жизни. Пошли по селу, увидели, где плохо, увидели, что можно сделать и сделали.
Чтоб людям было удобно ходить. Просто?
Нет! Не так просто!
А потому что мы — пионеры.
И ведь в этот день все развлечения, все игры вечером были ярче, радостней, смех — звонче. Как всегда бывает у людей, хорошо поработавших.
Эх! И зачем всё это надо — вместо настоящего дела «вылизывать» граблями территорию и потом с удовлетворённым видом получать на линейке вымпел за чистоту!
А дисциплину сводить к выполнению режима! И радоваться, что в лагере порядок, что все поужинали в 19.30, а в 22.00 — уже никого на территории лагеря. А если мне надо 10 минут, чтобы понять душу человека, то в 22.10 я получаю выговор за нарушение режима.
— Действительно! Ну, зачем в лагере забор? Вот здесь нет забора, и мы никуда не деваемся! — искренне удивляется Виктор Пахилько.
Но здесь есть жизнь! А в лагерях, как правило, отдых и развлечения, и… скука. Да, да! Скука! И не потому, что плохой вожатый. А потому, что заставь человека в 13 лет отдыхать от жизни, так он такого натворит…
И во время гайдаровской экспедиции, и за обедом, и когда дорогу делали, и когда прополкой занимались — знакомимся!
Узнаём! Познаём!
Что? Ребят! Друг друга! Жизнь!
(«Ленинские Искры», 26 июня 1965 года)