Игорь Петрович Иванов и коммунарская методика
Игорь Петрович Иванов и коммунарская методика
ГАЗМАН Олег Семенович
кандидат педагогических наук, заведующий лабораторией НИИ общих проблем воспитания АПН СССР
Речь идет об Антоне Семеновиче Макаренко, который как всякий великий человек (теперь мы это знаем), имеет отражение в нашем сознании в зависимости от времени. Мы знаем по литературе: для одного времени — Горький, для другого времени — Достоевский, для третьего времени — драматург Островский. А Антон Семенович Макаренко? Всегда ли он был актуален? Нет, он был не актуален. Во всяком случае, в годы войны Макаренко для нас представлял собой какое-то явление, которое никто толком не понимал. Его только после воины стали изучать в ВУЗах. И поэтому тайна вокруг Макаренко оставалась.
Открытие Макаренко произошло только в 50-х годах. Это было связано с определенными явлениями в нашем обществе, прежде всего, с XX съездом партии. Это было связано с тем воздухом свободы, который пронесся над страной, как сказал в своем докладе М. С. Горбачев. Народу надо было вдохнуть этот воздух. И не только вдохнуть. Надо было иметь атмосферу, в которой бы дышалось хорошо. А эта атмосфера, естественно, должна была передаваться школе. Еще в начале века был такой педагог Пауль Нато, который написал книжку «Школа и общество». Он там сказал, что «не знаю, кто определяет прогресс, школа или общество, кто из них впереди». Потому что естественные связи между ними настолько плотны, настолько органичны, что всегда поднимается проблема школы и общества, как только возникает новый этап в развитии общества.
И вот на том этапе, когда необходимо было перестроить школу и перестроить общество, возникла проблема Макаренко. Как она возникла? Макаренко описывал человеческие коллективы, человеческую жизнь. А жизнь настолько объемна, что невозможно описать. И если из нее что-то берешь, то всегда берешь только часть. Так какую часть надо было взять из Макаренко?
Чтобы понять это, давайте на минуточку возвратимся в те 50-е годы, когда после культа личности школа только начинала возрождаться. В 1953 году в АПН в Институте истории и теории прошли первые послевоенные педагогические чтения, на которых выступило 36 докладчиков. Из них 26 говорили о сознательной дисциплине, о ведении дневников. Один доклад даже был о выполнении приказа Министра просвещения СССР о режиме дня в школе. Научный доклад такой. Были доклады, посвященные единым требованиям и т. д. Собственно из Макаренко взяли требование, как единую и глобальную категорию, обеспечивающую жизнь школы. Это было связано с тем, что школа тогда была школой выживания, а не школой развития, к которой мы сегодня стремимся. И в этой школе выживания соответственно были и акценты. Одна из классных руководителей, выступавшая в то время на конференции, говорила так: «Как мне помогла теория коллектива Макаренко? Если раньше я наказывала сама, то теперь я обращаюсь к учащимся и они наказывают товарищей!» Вот видение коллектива в тот период. Это очень типичное, кстати, явление. Говорят, даже по сей день так бывает.
А ещё надо вспомнить, что в школе только в 1954 году закончилось раздельное обучение. Мальчики и девочки стали учиться вместе, а до этого они учились отдельно и отчужденность определенная была. Естественно, в послевоенные годы одежда серая и монотонные разговоры учителя с учащимися. Никаких разнообразных средств общения не применялось, о них и не думали. Потому что в момент выживания все должны и все обязаны. Но когда наступает новая эра, этими методами не обойдешься.
И вот в этот период два прорыва наметилось. Они произошли в пионерской организации, но повлияли на всю педагогику в целом. Первый прорыв — это прорыв игровой, мажорный, яркий, который давал возможность ребятам сбросить путы военного времени и одеться в яркие пилотки. Шевроны появились, ритуалы знамени красивые, игровые формы труда. Возвращаются из 20-30-х годов такие формы, как «синяя блуза», агитбригада, живая газета и т. д. Этот переворот совершил Шмаков, который работал в Новосибирске и создал вместе со своими друзьями «Союз одержимых». Должен сказать, что у Шмакова творчества было много, но всё это творчество совершали вожатые, педагоги, воспитатели, старшие друзья.
Второй переворот совершился здесь в Ленинграде в «Союзе энтузиастов», который в трёх экспериментальных школах сумел создать модель сущности самодеятельных отношений в ребячьем коллективе. Был создан коллектив, где педагог отходил на второй план.
То, что совершилось здесь в Ленинграде, имеет, на мой взгляд, историческое значение для педагогики. Оно историческое потому, что перевернуло представления всех педагогов. Для некоторых только сегодня это происходит, а в то время для всех это было удивлением и потрясением. Казалось бы, всё написано у Макаренко. Все идут, все берут, но ничего не получается. А здесь идут, берут и всё получается. Почему? А потому что все акценты поставлены иначе. Оказывается цель — это не та цель, которую тебе педагог принес, а которую ты сам нашел, которую ты сам присвоил себе. Вот тогда она — цель! Мы говорим: «общественно-полезная деятельность». Ужас какой-то, страшное слово. Оказывается, это самое радостное слово, которое может быть, потому что эта деятельность окрашена игрой, потому что здесь слиты два мотива: общественно-полезный и игровой. Слияние детства и взрослого общества происходит в такой деятельности.
Переворот происходит и в осознании, скажем, коллектива. Коллектив — это не сила, которая принуждает, наказывает, а сила, которая возрождает личность, поднимает её. Когда я впервые увидел, что мальчишки уходят с общего сбора со своим мнением, для меня это было вообще непостижимо. Зачем тогда собирать? Ведь раньше понимали так: собираем мы собрание, сбор для того, чтобы всем вдолбить одну и ту же мысль и чтобы все ушли с этой мыслью. Оказывается, может всё иначе быть. Собирают именно для того, чтобы спорить, чтобы вырабатывать альтернативные точки зрения. Собирают для того, чтобы каждый человек почувствовал себя личностью. Это открытие. Хотя оно всё содержится в Макаренко.
И вот эта диалектика постоянно блуждает возле нас. Всё есть и ничего нет. До тех пор пока не происходят мелкие, казалось бы технологические по сути, а на самом деле содержательные открытия.
Не случайно сегодня говорят, что теорий у нас столько, что сколько хочешь, столько и ешь. Но пока они не будут подкреплены технологически, до тех пор наша практика с места не стронется. И вот Игорь Петрович Иванов со своими товарищами сделали великое дело — они создали технологию воспитания, о которой мечтал Антон Семенович Макаренко.
(из материалов Ленинградского Макаренковского Мемориально-методического центра)
